verbarium
ШАХМАТЫ:
Шахматы через века...
Шахматы, при всей сложности и кажущейся безграничности мыслительных комбинаций, все же ограничены жесткими игровыми правилами (количеством фигур, полей на доске, правилами рокировки, ходов фигур и т.п.).
Главное, несмотря на обилие разнонаправленных игровых ситуаций, шахматы всегда предполагают только одного, хотя бы и множественного, партнера, одного противника, хотя бы и себя, то есть одного воплощенного второго. И один из трех возможных исходов как результат партии.
Психология игры не многополярна, а двуполярна: я и мир, я и они.
В таком искусственно упрощеннном варианте жизни действительно можно иногда присесть и отдохнуть.
В игру часто вступают не для того, чтобы снять напряжение, а наоборот, чтобы развить внутренний конфликт и перевести его из игрового в реальный план.
Не исключено, что ментальное и материальное обострение в мире, физический или духовный конфликт, часто спровоцированы этим бегством в упрощение как в этическую и религизную войну.
Онтологическая дихотомия игры, синтезирующая мир в биполярных категориях, предоставляет такую возможность агрессивного взаимодействия.
Искусство же (творчество) не предполагает такой возможности упрощения. Внутри него нет экзистенциального протвостояния, нет конечного результата, нет ничьей, его нельзя перенести или отложить: оно продолжается, пока продолжается жизнь.
Вся его противоречивая внутренняя среда объединена личностью автора. Многозадачность игровых комбинаций и внутренняя диалектика творческого акта снимают вражду упрощений.
Но быстро истощают силы творца.
Искусство слова (музыки, живописи), при наличии некоторых условностей и правил, все же бесконечно произвольно и уникально в своей произвольной сложности, потому что одновременно с игрой оно – синхронно – создает и правила этой игры.
Которые безболезненно могут быть отменены уже в следующем ходе творческого воображения. Художник поэтому часто вынужден искать, после напряженного сеанса разыгравшейся фантазии, искусственного сдерживания себя, бесконтрольно развертывающейся в его сознании сложности мира, и он находит это сложное упрощение в шахматной или другой интеллектуальной игре, ограниченной игровыми условностями.
Строго говоря, ментальная вселенная шахматной игры, пространственно ограниченная краями доски, всегда стремится к расширению, т.е. стремится нарушить ее границы и перевести комбинацию фигур из пространства воображения в физическую плоскость, она всякий раз обрушивает игрока в бездну онтологического противоречия, и этим представляет опасность для игрока-профессионала.
К преодолению границ условности игры, "сыграть взаправду", всегда стремится каждый настоящий игрок, но он знает, где остановиться, чтобы не нарушить глобального правила Игры.
Видимо, существует множество пересекающихся и повторяюшихся правил игры и правил искусства.
Иногда они совпадают, иногда противоречат друг другу, Но одно правило для искусства и для искусства шахматной игры остается общим и неизменным: тронул фигуру – ходи ею.
Не забывая ограничивать себя и мир границами воображения.
Это вероятности "выживания" фигур и пешек в шахматной партии, посчитанные по базе из 2.2 миллионов (!!!) турнирных партий.
Довольно неожиданно, но, если вдуматься, логично.
В битве лучше всего быть королем, но если уж не так повезло - тогда пешкой где-нибудь с краю.
Journal information