nandzed
Когда я была студенткой, Борис Андреевич Успенский как-то сказал мне: «Оля, будьте внимательны! Вы последнее поколение, которое видит дореволюционных людей. Это очень важно».
Он был прав.
Следующему поколению остались слухи, книги, а мы видели этих других, «дореволюционных людей» — и реагировали на них, естественно, по-разному.
...Независимо от сословного происхождения все они были явно иными, чем их дети.
Первое, что их отличало, — уверенность наперед в некоторых — очень многих — вещах. Без аргументов, без рассуждений они различали «хорошо» и «нехорошо». Это отличало их, например, от поколения моих родителей, которые с трудом ориентировались в каждой новой ситуации и не знали, из чего исходить, как ее решать. Бабушка очень твердо говорила: «Так нехорошо». Ее спрашивали: «а почему?» У нее не было никаких аргументов. Она просто знала, что это нехорошо. То, что для других требовало объяснения, толкования, вдумывания, для этих людей было ясно, как день...
И переубедить их было трудно. Если им, например, говорили: «а вот скажут то-то и то-то» или «а так все делают», — они на эти доводы не реагировали: что нехорошо, то нехорошо.
Второе, что меня привлекло в этих «дореволюционных людях», — их спокойствие.
Почему они спокойные?
Почему все остальные рядом с ними какие-то дерганные, неуверенные, суетливые, а в них — спокойствие человека, который стоит на своих ногах. Между прочим, это важно для человека — поза прямостояния.
Я заметила как-то еще в советские годы, что у нас люди не стоят сами по себе — в метро или где-нибудь еще — а стараются как-нибудь облокотиться, на что-нибудь опереться. Это было так привычно, что внимания на это не обращали, но когда я впервые оказалась в Европе, я увидела — Господи, ведь все стоят! Почему-то никто не ползет по стене, не облокачивается на что попало. Если сидит, то сидит, и тоже не старается найти себе какую-то дополнительную опору. Надо сказать, что отсутствие осанки — казалось бы, внешняя вещь — была проблемой, например, для советских актеров. Когда им приходилось играть в фильмах и спектаклях «из старой жизни», им приходилось учиться тому, что называлось «держать спину»: иначе получался не князь, а явно советский человек. Осанка, казалось бы, внешняя вещь, имеет самое глубокое основание, она влияет на то, как человек говорит и как думает...
Почему же вокруг нас все осели, как будто оказались без позвоночника? — трудно объяснить.
И походка!
В ней исчезла красота свободного шага. Человек как бы перебирался с места на место, падал и подставлял ногу, чтобы не упасть.
/Ольга Седакова/
Journal information