ivanov_petrov
В далекой-далекой галактике, у одной дальней звезды на одной из ее планет возникла жизнь. Долго ли шла эволюция, коротко ли, а только появились на той планете растения, стали расти лесами и перелесками.
Животных же на той планете не было - то ли рано еще, то ли вовсе не надо.
Потому растения были ветроопыляемыми, пыльцу между деревьями переносил ветер. Разумеется, была эволюция и был естественный отбор, и был вечер, и было утро, и стали растения сражаться между собой за лучшее произрастание и перекрестное опыление.
Ветер был им жизненно необходим, растения учились захватывать его и разворачивать, убивать и производить.
Древесные кроны смыкались перед вихрями, прибивая их к земле, душили в подлеске. Раскачиваясь, деревья согласованно порождали ветер, который летел, куда ему указывали.
Убивая друг друга, конкурируя за воздушные потоки и цепляясь за землю, леса сумели подчинить себе ветер.
Вольные вихри остались лишь высоко-высоко над поверхностью, выше облаков, а внизу вихри были только ручные, созданные растениями. Неприрученные дикие вихри у поверхности уничтожались, и вскоре все они были подчинены лесным массивам. Одни вихри использовались для мирного переноса семян, саженцев и плодородной земли, а другие были бойцовыми, боевыми вихрями. Их напускали на враждебные леса, и древесные стены рассыпались, сломленные ураганами. Так что жить оставались лишь леса, которые могли устоять перед враждебными вихрями.
Ветер ловили в сети из ветвей и стволов, приковывали к земле, учили слушаться.
Ветер выращивали, сначала качаниями крон создавался ветер-щенок, его кормили и он рос, становясь с каждым веком все сильнее. В иных многотысячелетних лесах были заперты во внутренних областях вихри очень древние. Колоннами до неба шли смерчи, повторяя круг за кругом тропу своего служения лесу.
Вихри вынюхивали вражеские породы деревьев, отыскивали их и ломали, вихри искали саженцы врагов и вырывали их из земли, не давая вырасти. Леса регулировали свой состав, отбирая в себя лишь некоторые породы.
А среди древних вихрей случались восстания, смерчи стремились вырваться из плена лесов. Они поднимались вверх, где их не могли захватить ловушки ветра, и поучали диких своих собратьев, верхние вихри планеты.
Со временем леса частично победили враждебные лесные массивы, частично с ними объединились, и возникло противостояние верха и низа - внизу жила поверхность, покрытая лесами, рощами и перелесками и охраняемая стаями торнадо, а вверху плыли чудовищного размера одичавшие бури. Они пытались иногда снизиться и разрушить лесные укрепления, лес же выращивал все более сильные смерчи, способные подняться выше облаков.
Проходили века, и в этой борьбе они создали тела, оболочку которых составляли воздушные потоки, а внутреннюю циркуляцию обеспечивали и направляли древесные стены. Ярость сражений не утихла, ненависть леса и ветра не знала преграды - они боролись внутри этих вихредревесных тел, хрупкое равновесие немного смещалось, но в целом это и придавало подвижность исполинским телам, которые издали казались круговертью жгутов тумана, а внутри циклона находилась дикая чаща перепутанных древесных стен, просек, колодцев, в которых выл ветер, разгоняясь и притормаживая внутреннее вращение.
В этом вращении ветер разносил деревьям необходимые им вещества, а добывались вещества снаружи, где вихрь срывал почву с камней, выпивал воду из озер и уносил внутрь древесной своей сердцевины.
Временами лесовихрь раскидывал вокруг урочища, и некоторые выживали, образуя новые древесные ядра у молодых шквалов.
Деревья жили сотни и тысячи лет, леса же - миллионы. Практически лес бессмертен, и вступившие в симбиоз с вихрями леса - лесовихри - миллионами лет путешествовали по планете, поднимались высоко в небо и ныряли в океаны. Для увеличения сил отдельные леса объединялись в пущи.
Пуща с телом урагана, состоящая из четырех лесов, смогла преодолеть космическую пропасть, ей хватило сил добраться до ближайшего спутника планеты. Лесовихри открыли, что твердь существует и за границей неба. Защищенные стеной урагана и крепкой броней стволов, лесовихри высаживались на планетах, а затем приступили к межзвездным перелетам. Время полета не было для них препятствием; на планете лесовихрь жил миллионолетьями, а в космосе, полузаснув, - неопределенно долго. Закованные в ураган пущи, объединяющие шестьдесят четыре, двести пятьдесят шесть и даже тысяча двадцать четыре леса - смогли пересечь межзвездную пропасть. Лесовихри, развивая околосветовые скорости, проводили в дороге какие-то жалкие тысячелетия - для них дорога длиной, например, в шестьдесят тысяч лет не считалась долгой.
Напротив - есть время для отдыха и небольшого исследования, упорядочения тела пущи. Сначала пущи использовали свои естественные способности, создавая себе движущее магнитное зеркало, потом добавили световые паруса. Полмиллиона или миллион лет на пересечение галактики, - вот это считалось длинной экспедицией. В пути лесовихри занимались излюбленной своей наукой, экологией сообществ, постигая и совершенствуя свою динамику и устройство.
Со временем лесовихри решились пересечь межгалактические пропасти.
Многомиллионолетние путешествия между галактиками даже для них, долгожителей, были длинными. Однако в пути лесовихри меняли себя: экспериментальная динамика сообществ была средством саморазвития, так что вылетала из галактики одна пуща, одно сообщество лесовихрей, и прилетало в другую - одно.
Но иное: потомком прежнего лесовихря был уже другой по устройству лесовихрь.
В пути лесовихри производили новые единичные лесовихри, исследуя различные пути развития сообщества. Экспериментальные леса, выведенные за время миллионолетних путешествий, посылались на разведку в ближние звездные системы.
Небольшой лесовихрь диаметром каких-то пятьсот километров прибыл в Солнечную систему. Был он еще молод, обнюхал Сатурн, поиграл с кольцами, сунулся внутрь, к Солнцу и окунулся в атмосферу Земли.
Он был потрясен увиденным на планете.
Вид Земли привел его в смятение: он встретил дикие, неразумные леса.
Разорванные на лоскутья, разбитые, они ютились на неудобьях, прерванные, рассеченные куски целого. Пуща не помнила себя. И ветер, не стесненный лесными коридорами, свободно мчался у самой поверхности, и никто его не ловил.
Journal information