В детстве любимых книжек было много, но совершенно отдельно запомнились «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Я ею был совершенно заворожен, бродил по городским клумбам в попытках найти оживляющую травку — потому что уж если Урфин Джюс нашел, то я-то и подавно найду.
Не припомню даже, что именно я собирался оживлять, просто было понятно, что вот именно так должна вся жизнь перевернуться.
И особенно хорошо я эту влюбленность в книгу помню потому, что потом, когда я всю эту много-много-логию Волкова читал дочери своей, то вдруг обнаружил, как это чудовищно, невообразимо плохо написано.
Я просто физически не мог произносить ртом то, что я читаю на бумаге; мне приходилось редактировать текст в процессе чтения, чтобы не плеваться.
Именно в тот момент я поймал разницу между детским и взрослым чтением. Дети вообще гораздо более щедрые читатели.
У меня вообще есть неотвязная идея, что книжку создает читатель едва ли не в большей степени, чем писатель.
Я много раз слышал, как взрослые читатели говорят что-то вроде «совсем хороших книг не осталось, какая-то хрень пошла, то ли дело раньше».
В этот момент читатель признается, что у него не осталось того вещества чтения, которое в детстве делает все книги волшебными.
/Источник/
О чтении.
Столкновении с чужим мифом.
Заразные ошибки.
Мир как текст?
Кости богов.
Декларация интересов.
"Книга будущего".
«Настоящая» литература.
Стихи и книги.
Мир без текста.
О пользе чтения.
Гримуары.
Journal information