Возможно, что в эволюции человека разумного это было именно так, ведь это был новый способ организации группового поведения.
У гоминидов (возможно, у одного из их видов) развился большой словарь вокализации событий.
На определенном этапе для них стало важнее внутригрупповая конкуренция за доминирование, еду и самок, что создавало эволюционное давление на развитие внутригрупповой коммуникации.
Без коллективных действий, а значит без одинаково понимаемых знаков в стае, беззубая голая обезьяна, не умеющая быстро бегать, не могла выжить в саванне.
Различать сородичей значило иметь возможность учитывать больше разных индивидуальных отношений и иерархию в стае (племени).
Сначала это были общие указатели типа современных «тот» («ты»). Чтобы выделить или различать нарушителя или доминанта, ему называли знаком той ситуации, в которой он регулярно участвовал.
Это было похоже на клички, которые до сих пор в ходу у детей 4-7 лет.
Например, «трус» как тот, кто убегает первым при опасности.
В итоге впервые означение ситуации раздвоилось – называлось и «имя» ситуации, и имя индивида, ставшего его виновником. Усвоив эти возможности по отношению к себе, человек получил также возможность выражения своих намерений сородичам для манипулирования отношениями соплеменников в повторении ситуации.
Зародилась автобиографическая память как память на последовательность речи, такая же как память на последовательность действий, имеющаяся у всех животных. Отличие только в том, что это действие словами - речевые акты.
«… сознание в своей непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, и его действия и состояния.
… на более позднем этапе предметом сознания становится также и деятельность, осознаются действия других людей, а через них и собственные действия субъекта. Порождаются внутренние действия и операции, протекающие в уме, в «плане сознания». Сознание-образ становится также сознанием-реальностью, то есть преобразуется в модель, в которой можно мысленно действовать».
/Леонтьев А.Н./
Важнейшим моментом было то, что первобытный человек научился распознавать свою пока еще примитивную речь.
Произнеся слово, человек узнавал его как свое действие и в воображении возникал соответствующий ему образ.
Именно появление в речи имени создаёт предпосылки к речевому взрыву. С усвоением имени ребенок становится способным создавать предикаты с именем как обозначения различных своих действий, то есть впервые научается конструировать новые словосочетания, а потом и новые слова как составные части с флексиями, что резко увеличивает его словарный запас.
«После этапа называния себя в третьем лице ребенок называет себя местоимением Я и в результате включается субъектная схема на всю мощь. А вместе с ней и воображение, а значит и способности к конструированию слов. Вот этим и обоснован речевой взрыв».
/Р.Якобсон/
Когда охотник видел носорога, он мог назвать это свое видение как "я вижу носорога", так как научился называть свое действие. Но когда он приходил на стоянку племени, он не мог сказать, что он сейчас видит носорога. Ему надо было сказать про это событие с указателем на другое время. Примерно так "Мной был виден носорог". Так появились особые указатели как современные глаголы "быть, стать", так же как указатели места "там, тут".
Использование глаголов позволяет сделать перенос, то есть говорить о том, чего нет сейчас. Так возникло воображение как представление о том, чего нет «здесь и сейчас».
Это создало совершенно новый способ управления собой:
Актуальная ситуация могла вызвать речевой акт.
Даже собственные действия человека становились для него актуальной ситуацией, которую он стал способен распознавать как было указано выше. И это тоже порождало речевой акт как комментирование своих действий. Акт мог содержать глагол как ранее встречавшуюся связку. Глагол создавал воображаемую ситуацию, которой не наблюдается сейчас.
При помощи речи человек мог конструировать воображаемые ситуации.
Из них могли последовать действия, которые не соответствуют актуальной ситуации, не являются реакцией на нее.
Это создает новую актуальную ситуацию и реакцию на нее.
Слова не меняют положение тела, но меняют ситуацию в воображении, которое человек научился различать.
По красной линии проходит опасная черта – если человек будет действовать в реальности исходя из воображаемой им ситуации, он может погибнуть. Но именно по этой красной черте проходит та наша способность, которая сильнее всего отличает нас от предков.
Это возможность создавать в воображении с помощью длинной конструктивной речи того, чего не существует в природе.
Действуя словами в воображении, человек научился конструировать с помощью слов свои действия, развивая произвольность.
/Источник/
Journal information