ВИЙ
Оригинал взят у
suzemka

Один дед был поляком. Другой — украинцем. По большому счёту — антагонисты. Но постарались оба. Понятия не имею, где они таких генов набрались. Что ни ДНК, то отборное, крепкое и пупырчатое, как молодой и наглый огурец. В итоге, минус на минус зафигачил такой дубовый плюс, что его только на могилы врагов ставить.
Поляк долбанул католицизмом: лет пять я переучивался креститься по-православному. А так вечно двумя пальцами. С окончанием на правом плече и шляхетскими бесами в глазах. Переучиться-то переучился, а сам только и думаю, как бы в костёл шмыгнуть. Мне там веселей и спокойнее.
Другой дед, смышлёный лесной хохол из деревни Старая Гута, тот, как видавшая виды курица, отложил свои гены ещё плотнее, один к одному, без промежутков. Под флёром безобидной любви к салу, вышиванкам и колядкам он напустил в меня такого гадючьего рибонуклеина, что не разбрызгай я его дальше, русскому человеку подходить ко мне без скафандра было б опасно.
( Collapse )

Один дед был поляком. Другой — украинцем. По большому счёту — антагонисты. Но постарались оба. Понятия не имею, где они таких генов набрались. Что ни ДНК, то отборное, крепкое и пупырчатое, как молодой и наглый огурец. В итоге, минус на минус зафигачил такой дубовый плюс, что его только на могилы врагов ставить.
Поляк долбанул католицизмом: лет пять я переучивался креститься по-православному. А так вечно двумя пальцами. С окончанием на правом плече и шляхетскими бесами в глазах. Переучиться-то переучился, а сам только и думаю, как бы в костёл шмыгнуть. Мне там веселей и спокойнее.
Другой дед, смышлёный лесной хохол из деревни Старая Гута, тот, как видавшая виды курица, отложил свои гены ещё плотнее, один к одному, без промежутков. Под флёром безобидной любви к салу, вышиванкам и колядкам он напустил в меня такого гадючьего рибонуклеина, что не разбрызгай я его дальше, русскому человеку подходить ко мне без скафандра было б опасно.
( Collapse )