Взлёт и падение Галактической империи. Часть №1
И тут в дело вступает субъективный фактор. Во главе Ордена и во главе Империи оказываются два очень амбициозных человека.
"Думаю, до этого момента равновесие держалось на принципах джедаев – презрение к «мирской суете», бескорыстие и так далее. Как только главой ордена стал более честолюбивый человек, всё изменилось. А потом появился нынешний Император, который в честолюбии ему не уступал, и тоже начал «грести под себя». Так и завертелось".
Для Первосвященника ("Йоды") сам Император был всего лишь одним из членов Ордена с особым статусом. Орден контролирует армию, Император отвечает за управление государством, но, в конце концов, Орден превыше всего. Император ("Палпатин") считал, что раз он глава государства, то и Орден должен подчинятся ему, подобно всем остальным государственным органам, а существование независимых орденских структур недопустимо и противоречит интересам империи.
Речь шла об очень непростых людях. В определённых пределах, каждый из них обладал властью над самой судьбой. [Если мне будет дозволено сослаться на ненаписанный пост, они были магами истории.] И каждый из них управлял событиями по-своему.
"[Император] тактик, его операции безупречны, но он вынужден разбивать большую цель на маленькие подцели. Максимальный период его планирования – несколько лет... Очень хорошо понимая мотивы и поступки людей, бывает слишком самоуверен, а потому небрежен, что недопустимо для политика. Его ошибки, правда, весьма редки, но тем разрушительнее может стать действие единственной из них, попавшей на самое слабое место плана... выйдя «на финишную прямую», действует уже грубо, без былого изящества: он уверен, победа в его руках".
"Йода мыслит десятилетиями, если не столетиям, он из тех, кто может проиграть битву, но всегда выигрывает войну... Человеческие поступки для Йоды порой остаются загадкой – но только в том случае, если поступки эти импульсивны и необдуманны, непредсказуемы. В остальных случая он легко просчитывает действия нужных ему людей... плохо разбирается в людях, но, зная это, использует логику и стратегической мышление для компенсации своей слабости... Интуиция Йоды походила больше на предвиденье... И почему-то, мне кажется, в этот момент его посетило захватывающее дух видение, стройная цепь событий со сложными связями, система, в которой каждому нашлось место. Великий миг вдохновения...
Почти не сомневаюсь, что все играющие на «светлой» стороне, хоть и были свободны в реализации заданий, всегда подчинялись генеральной линии партии – тому, что говорил им Йода. Под его началом собрались тактики. Они стали отличной командой, они победили так или иначе, хотя никто из них не увидел эту победу. [В то же время] изящные и долговременные планы Йоды не могли быть быстро скорректированы".
При желании, на эти характеристики можно взглянуть через призму одного обнаруженного мной в сети текста:
"В мире создано несколько устоявшихся управленческих методологий (или если угодно, школ). Скажем, европейская континентальная школа использует линейный подход при выработке и постановке задач: поставленная цель достигается через ряд последовательных действий с заранее намеченными промежуточными результатами, достижение (или недостижение) которых позволяет корректировать ход выполнения задачи в процессе ее решения. Наиболее явно эта школа выражена в немецких подходах с их национальной и во многом параноидальной идеей тотального «орднунга»: любой план досконально расписывается, выбирается наиболее приемлемый, экономный и сбалансированный путь достижения результата. Во главу любого решения ставится его красота: то есть, предельная эффективность — минимизация затрат при достижении максимального эффекта.
У подобного подхода есть и оборотная сторона: в случае, если обстоятельства или противник делают достижение любого из промежуточных результатов невозможными, весь план решения разваливается — европейцам психологически проще остановить выполнение задачи и выработать новый план действий, чем тратить ресурсы выше определенного ими как неприемлемого уровня.
(...)
Я бы назвал британский метод управления методом «коридора». По сути, англичане ставили перед собой стратегическую цель, известную только им, и намечали некоторый «коридор», направление которого отвечало интересам поставленной цели. Создавались ограничительные «красные черты», выход ситуации за которые считался недопустимым, но «внутри» такого «коридора» ситуация могла развиваться как угодно — это не беспокоило колонизаторов.
«Ширина» такого коридора определялась во многом эмпирически и могла варьироваться.
Не сказать, что метод был совершенно и принципиально новым, но англичане сумели довести его до совершенства и создать свою собственную управленческую школу, которая уже не зависела от традиционного планирования и контроля за ходом выполнения задач через достижение промежуточных результатов. Англичане попросту перестали нуждаться в линейном планировании, перейдя на иной уровень: создания и контроля вероятностей... к объемному планированию, когда путь к достижению цели был максимально стохастичен: любое препятствие на пути к цели в таком случае перестает носить критический характер. Его можно обойти, перепрыгнуть, «нырнуть» под него — что угодно...
Если немцы предпочитают в процессе решения задачи держать под контролем всё до мельчайших подробностей, то англичане (американцы) контролируют лишь узловые процессы, позволяя всем остальным развиваться своим естественным чередом.
Такой подход требует виртуозного владения методиками, наличия разнообразных инструментов и умения творчески ими пользоваться, интуитивного мышления, способности расчетов в объемном пространстве решений — в общем, английская школа в этом отношении, безусловно, выглядит во всех отношениях передовой".
Ключевой деталью плана Императора было двое его сыновей, существование которых он тщательно скрывал. Старший из них (ОбиВан Кеноби), был заранее внедрён в Орден в качестве послушника и потихоньку делал там карьеру, оставаясь при этом сознательным агентом своего отца. Младший (Анакин) был особым случаем. Каким-то образом Император переписал свою и его судьбу, чтобы получить самого лучшего наследника с самыми выдающимися качествами, который только мог у него родиться. Совершив это, император покусился на прерогативу самого Неба - как мы могли бы сказать, продал душу дьяволу. Суть плана состояла в том, что Анакина должны были ещё в детстве обнаружить и взять в Орден, где его особые таланты проявились бы полностью. Это была та наживка, от которой монахи не смогли бы отказаться, тем более, что происхождение Анакина должно было оставаться тайной даже для него самого. Император управлял бы судьбой своих сыновей со стороны - даже в Ордене можно было подмазать отдельные шестерёнки, особенно когда ты первое лицо в государстве. По расчётам, рано или поздно ОбиВан должен был войти во внутренний круг Ордена, что дало бы ему доступ к святая святых орденских тайн.
На этой стадии разработки плана конец игры представлялся так. Император, так или иначе, но добивается того, чтобы ОбиВан стал Первосвященником Ордена (избавившись от Йоды или от его преемника), и официально усыновляет Анакина, назначая его своим наследником. ОбиВан, одновременно, вводит Анакина, как монаха Ордена, во внутренний круг и организует ему высшее посвящение. Император, если он к тому времени ещё будет жив - а он собирался дожить до своей победы - отрекается в пользу Анакина, а ОбиВан возлагает корону на голову брата. После этого ОбиВан уже будет не нужен, потому что Анакин объединит в себе достоинство Императора, как сын и наследник предыдущего Императора, помазанный легитимным Первосвященником, и Первосвященника, как рыцарь-монах Ордена, прошедший все ступени посвящения, допущенный к высшим тайнам и имеющий право проводить обряд посвящения любого уровня. Империя обретёт внутреннее единство и получит совершенного правителя, потому что именно ради этого Император пошёл против предначертанного и исправил скрижали Небес. И в свой черёд Анакин передаст оба своих венца своему сыну, а тот - своему.
Проблему ОбиВана Император планировал решить самостоятельно, когда придёт время. Естественно, ОбиВана в такие детали плана не посвящали.
На время реализации своего плана Император сделал своим официальным наследником имперского аристократа графа Дуку, который когда-то был послушником Ордена, но был с позором из Ордена изгнан. Эта фигура была совершенно неприемлима для Йоды, и, таким образом, Император гарантировал себя от покушений со стороны агентов Первосвященника. Если бы с Императором что-то случилось, трон достался бы Дуку. Если бы Первосвященник устранил Дуку, официального наследника, Император получил бы доказательства очевидной враждебности Йоды, а расследование подобного дела не сулило бы Ордену ничего хорошего. Йода не смог бы незаметно устранить их обоих, и Палпатина, и Дуку, а если бы он всё-таки совершил нечто подобное, против него поднялась бы вся имперская знать. Таким образом, назначение графа Дуку Дартом-наследником консервировало холодную гражданскую войну между Императором и Первосвященником, и на протяжении многих лет оно не давало ей перейти в горячую стадию.
Тем времени, Небо отомстило Императору. Его младший сын стал тем самым идеальным наследником, которого он хотел получить, но за это его старший сын постепенно превращался в полную противоположность своего брата, пока окончательно не стал жестоким и капризным чудовищем.
Дальше всё просто. Император за счёт управляемого кризиса дестабилизирует обстановку в империи, чтобы усилить свою власть и ослабить позиции Ордена. ОбиВан добивается посвящения во внутренний круг Ордена. Император так или иначе организует ликвидацию графа Дуку, рассказывает Анакину правду и делает его своим наследником. Анакин облачается в чёрные одежды, формально оставаясь при этом рыцарем-монахом. В то же время, Анакин заключает тайный брак с принцессой Падме, так как ему всё равно рано или поздно придётся порвать с орденскими обетами. Падме беременеет от Анакина - как мы знаем, у неё будет двойня, девочка и мальчик. ОбиВан понимает, что далёкий и недоступный отец, ради которого он жертвовал всем, всё это время делал ставку на младшего брата, что величие, трон и корона предназначались не ему, а Анакину, и окончательно срывается с резьбы. Ситуация становится неуправляемой.
Настаёт час, и звучит приказ. Армейские офицеры внезапно нападают на генералов Ордена. Император обвиняет руководство Ордена в покушении на свою жизнь и государственной измене, и в качестве главы Сената отменяет все древние орденские привилегии. Войска берут штурмом центральный Храм в столице и убивают всех, кто оказался внутри. События сплетаются в тугую пружину, потому что рыцари-монахи действительно попытались в последний момент сыграть на опережение и нейтрализовать Императора, но не успели, в то время как Император всё ещё хотел сохранить видимость легитимности и оставить Орден в качестве послушной марионетки. Первосвященник понимает, что его стратегический замысел, построенный на использовании сыновей Императора и элементов императорского плана против самого Палпатина, только что рассыпался в прах. Йода решает вспомнить боевую молодость, берётся за шпагу и пытается убить Императора собственными руками - не самый достойный ход для гроссмейстера такого уровня - но и тут терпит неудачу.
"Йода проигрывает свою битву. Он не сумел отомстить, но странным образом это помогает ему прийти в себя. Он готов начать всё сначала. (...) Прошло несколько дней. Йода корректирует пламнн, включая в него возрождение ордена, месть Палпатину, получение власти. Но в этом плане, увы, ключевая роль будет принадлежать не тем, кто жив сейчас. Должно пройти много лет, многое должно измениться".
И вот здесь на первый план выходит часть мелодраматическая - вторая главная составляющая сюжета нашего комикса. Вместо ведущей для Лукаса темы "плохого отца" (и отрубленных рук) звучит тема "плохого брата" и подмены.
В решающий момент Анакин не перешёл на сторону отца, а сохранил верность Ордену. На фоне пожара, который готовился пожрать целый город, брат скрестил шпагу с братом, и ОбиВан остался умирать посреди дыма и пламени, а Анакин сумел пройти сквозь все заслоны и скрыться.
Но ОбиВан не умер, хотя огонь и изуродовал его лицо и тело. С одной здоровой рукой, с лицом, скрытым под маской, он превратился в Демона, в орудие императорского гнева. По всей империи шли погромы орденских организаций, монахов убивали на месте, и везде видели Демона - несмотря на все его увечья, дьявольски искусного, непобедимого фехтовальщика. Демон карал, Демон казнил, Демон истреблял явных, скрытых и потенциальных врагов Императора. Власти тайком распускали слух, что облачённый в чёрные доспехи Демон - это и есть наследник Анакин, предавший собственный Орден и отвернувшийся от простых людей. И Демон сам иногда верил в то, что это правда, что он всегда был лучшим и любимым сыном своего отца, законным наследником трона Империи.
[Демон - это не Дарт Вейдер. Дарт Вейдер - это Демон, каким его рисовала внутренняя имперская пропаганда. Настоящий Демон этой истории был психованным, издёрганным, больным на всю катушку существом.]
Император потерял одного сына, и, в общем-то, практически потерял другого. Взамен он приобрёл слегка неуравновешенного, но верного цепного пса. Существование Ордена утратило для Палпатина всякий смысл, тем более, что смерть Йоды так и не удалось с уверенностью подтвердить. Но Йода был старик, Император и сам уже был немолод. Без Ордена Первосвященник был ничем, а Орден не мог воспроизвести себя без своего руководства. Очевидно, что идея с ОбиВаном-Первосвященником больше не могла быть реализована, а Анакин исчез. Поэтому Император просто отменил Орден, как институт и организацию, а затем приступил к чисткам Империи от прочей крамолы - начиная с Сената и кончая региональными элитами. Режим единоличной власти, установленный Императором, мы могли бы по аналогии с собственной историей назвать "опричниной". Страна покрылась эшафотами. Демона панически боялись и шепотом проклинали.
Анакин понял, что под своим именем он больше никому не нужен. Но он подобрал имя, которое осталось без хозяина, и это было имя его брата, ОбиВана Кеноби. По империи поползли слухи про генерала Кеноби - героя войны, последнего из рыцарей-монахов, который сохранил верность орденским обетам, который путешествует по стране под видом простого путника, нищего странника-отшельника, и помогает тем, кто попал в беду.
[Помним, что это был мир до изобретения фотографии - в лицо Анакина и ОбиВана знали только те, кто знал их лично. Тем более, что с возрастом Анакин всё больше становился похож на старшего брата - и на отца.]
Своего сына Люка Анакин пристроил у дальних родственников, на южных и малолюдных границах империи, где в конечном счёте поселился и сам Анакин. Его дочь и его жена скрывались в семье одного верного сенатора. Когда Падме умерла, бездетный сенатор удочерил Лею, сделав её наследницей своего титула. Много лет спустя принцесса Лея сменила своего отца на посту сенатора от Альдераана. Она слышала истории о генерале Кеноби, но не знала, что это её настоящий отец, и тем более не знала, что это был Анакин, и что она - внучка Палпатина.
Несмотря на всю жестокость репрессий, а во многом и благодаря этой жестокости, то тут, то там, вспыхивали восстания. Когда через двадцать лет после разгрома Ордена Демон со своей армией до основания уничтожил крупный торговый город Альдераан, обвинив его жителей в поддержке мятежников, мятеж охватил треть страны, и от империи стали отваливаться целые регионы. Но это было потом.
- Это шпага твоего отца, - сказал "Кеноби" Люку, когда тот подрос. - Он хотел, чтобы она досталась тебе.
Вскоре Анакин умрёт, сражённый клинком Демона. Он не защищался - он уже же сделал всё, что мог, и для сына, и для брата.
И всё это время Йода продолжал плести паутину своего стратегического плана. После окончательного поражения рыцарей-монахов он скрывался от карателей в густых лесах Кашиика, среди волосатых гигантов, которые продолжали хранить верность старому порядку. Оттуда он перебрался к горячим источникам болотистого края Дагоба. У него не осталось ничего, кроме немногих агентов и осведомителей. И потому его план был соткан из воздуха, из надежд, из тончайшей ткани исторических закономерностей и человеческих страстей. Первосвященник дождался своего часа. Люк Скайуокер похоронил человека, которого знал под именем ОбиВана, присоединился к восстанию, разыскал Йоду и стал его учеником. Йода рассказал ему об отце и деде, и посвятил Люка в высшие тайны Ордена. Йода умер дряхлым девяностолетним стариком [раз он человек, то придётся урезать осётра в десять раз], но он успел подготовить полноценного преемника.
С тех пор Люк, ставший одним из вождей восстания, начал появляться на людях в чёрной одежде, в династическом цвете Дартов. Это был открытый вызов Императору и Демону - только двое во всей Империи имели право с головы до ног одеваться в чёрное. И Демон с Императором услышали Люка.
- Присоединись ко мне, мы свергнем Императора и будем править, как отец и сын, - предложил ему Демон. Как Император, которым Демон станет после смерти Палпатина, и как его официальный наследник. Но Демон слишком глубоко погрузился в иллюзию, чтобы осознать всю абсурдность своего предложения.
Если бы Император умер, ни один из генералов империи не согласился бы терпеть в качестве Императора кровавого палача и убийцу-психопата. При любом развитии событий Демону не суждено было даже на день пережить своего отца и хозяина. С другой стороны, Император сознательно использовал Демона так, как он когда-то использовал графа Дуку - в качестве очевидной и худшей альтернативы своей власти. При этом, Император не мог избавится от Демона, который всё-таки, был полезен в качестве пугала и карающего меча, и назначить своим наследником одного из поддержавших его генералов. Это одновременно противопоставило бы этого человека всем остальным, и превратило бы его в угрозу для самого Палпатина. К тому же, не было никакой гарантии, что данный генерал вообще сумеет удержать престол, даже если он ему достанется. Люк, как сын Анакина, унаследовавший его уникальные качества, был для Императора отличным выходом, лучшим из всех возможных, и Император это прекрасно понимал.
Мы знаем, чем кончилось их взаимное сближение. Демон убил Императора и сам умер от полученных ран. Режим террора рухнул, как карточный домик. Люк воскресил Орден, потому что Йода передал ему все ключи, пароли и право посвящать в сан новых рыцарей-монахов. Восстановленный в своих правах Сенат в лице переживших чистку сенаторов обратился к своему древнему праву - праву назначать Императоров в случае смерти Императора и наследника. Сенатор Лея Органа, внучка Палпатина, наследница династии Дартов, была провозглашена новым полномочным канцлером и диктатором Империи. Её муж, герой восстания Хан Соло, стал её принцем-консортом, официальным наследником и соправителем. А Первосвященник Люк помазал их на царство.
"Дети в плане Йоды будут ключевыми фигурами. Лучше бы родились два мальчика, но спасибо уже за то, что детей двое! Люку отводиться задача возродить орден, а Лее придётся стать Императрицей. Смелые планы для изгнанников, проигравших войну. Но нет, проиграна только битва, хоть Палпатин думает по-другому...
Хан Соло – тоже персонаж неслучайный. Всё-таки женщина во главе Империи – это не то, что могло бы понравиться Йоде. Он находит Лее мужа. Не зря же рядом с Ханом оказывается старый друг и преданный сторонник Йоды – Чубака. Где Йода нашёл Хана и кто он такой – не ясно, но видимо, чебурашка по каким-то причинам счёл его подходящим. Планы свои Йода не счёл нужным скрывать от Леи...
P.S.: Чудесна последняя сцена шестого эпизода: торжество демократии. Вот там наверху стоят три человека, вокруг, у их ног – толпа, крики радости, эстатический восторг, цветы. Да, это демократия, запомните её такой: толпа, а над ней мастер религиозного ордена и императорская чета. :)"
Автор подвела итог политической темы своего текста так:
"Эти люди предали собственную жизнь ради идеи, в которую верили. Да, Анакин сходил с ума на Вулкане, но он не нарушил приказа. Да, Падме много раз могла предать их, но со временем она стала верить, что «наша сторона правая». Это не говоря уже про весь джедайский орден, чьи принципы требовали отказа от своей жизни. Вообще, обе стороны отличает преданность тем, кто их возглавлял. Те, кто служил Императору, умирали за него. Те, кто был с Йодой, умирали за его идеи".
Journal information